БАННЫЕ ЦЕРЕМОНИИ
Баенник — божество языческое. Лишь с усилением христианства оно было дискредитировано и снижено до уровня нечистой силы. Баеннику чужды, враждебны атрибуты и символика христианства: крест, крестное знамение, молитва, икона, церковь. Поэтому в бане не вешают икон, сюда не входят с крестом на шее -(даже для мытья полов), его снимают и оставляют Дома. После мытья-очищения в бане в чистый понедельник в церковь в тот день не ходят. Каждый, вступивший во владения языческого божества, должен отрешиться от своей христианской принадлежности.'
Входящий в баню должен оставить за ее порогом и обереги от нечистой, вредоносной силы. Тем более, что изначально дух-«хозяин» бани к таковой не относится. В качестве языческого по своему происхождению оберега часто фигурирует пояс. Его носят и днем и ночью. Но снимают, когда нужно идти в баню. Точно так же поступают и с крестом, устойчиво вошедшим в символику христианства. Как утверждается в заклинательной поэзии, «крест — хранитель всей вселенной, крест — красота церковная, крест — царям держава, крест — верным утверждение, крест — ангелам слава, крест — бесам язва». Крестьянин должен войти в баню без оберегов, выказывая свое доверие ее «хозяину», полностью отдаваясь его власти, вновь и вновь возвращаясь к былой языческой вере.
Но баенник осмысляется и как старший в условной, состоящей из многих поколений семейно-родовой общине. В его поведении отражены нормы взаимоотношений старейшины с членами большой патриархальной семьи. Это властный глава семейства, неуклонно ратующий за соблюдение традиций, обрядов, обычаев и сурово наказывающий за их нарушение.
Согласно мифологическим рассказам, крестьянину предписывается беспрекословное послушание, соблюдение правил учтивости, внимание к нуждам и запросам «хозяина» бани и даже к его прихотям и капризам, сохранение обрядов и обычаев, идущих «от веку». Но сюжеты быличек и бывалыцин образуются не там, где всевозможные правила соблюдаются, а там, где строгие запреты бесцеремонно и решительно нарушаются.
Запрет на появление в бане «на третий или четвертый пар» и нарушение этого запрета—тема многих сюжетов. Моющиеся должны разделиться на две или на три очереди, после них «на третий или четвертый пар» приходит мыться и париться баенник:
«Был такой случай. Пошли мыться. МылиСя-мылися. дедко стогодовой пошел на третий или четвертый жар.
— Да что долго дедки нет, долго нет? Пришли, а он в каМеленку запихнут. Говорят:
— Ты что, дедушко?
— Да меня,— говорит,— туда какой-то дядько затянул.
А говорят, когда байну топят, на третий или четвертый жар баенной приходит».
По вепсским поверьям, срубив баню, надо было сразу договариваться, «сколько смен народу будет ходить париться». При этом просили банного «хозяина» (хозяйку): «Дай ты мне пяти сменам ходить в баню мыться». После пяти смен «хозяин» пугал людей, а то и вовсе не пускал их в свои владения.
Иногда в урочный час моется не только сам баенник, но и весь сонм языческих божеств — домашних и природных, почитаемых и развенчанных, вплоть до тех, кто уже низведен в ранг нечистой силы. Причем вся эта нежить моется в бане с неменьшим азартом, чем люди. Поздние прохожие нередко слышат, с каким уханьем и оханьем, а то и с взвизгиванием и подвывом от полноты удовольствия хвощутся там лешие, овинники, сами баенники и еще какая-то нечисть. Как они жужжат, словно разговаривают, но без слов. «Поприбавьте пару!» — осмелился однажды закричать прохожий. Как там, в бане-то, заразго-варивало, как вода полилась, как шайки-ковшики запереклады-вало! И вдруг все стихло...
Затопали кони на Блоковом поле, заревели быки на Ивановке. (Пар в бане)
Существовал запрет и на шум в бане. Здесь нельзя было ни стучать, ни громко говорить, ни браниться. В назидание другим «байнушко» содрал с бранящейся бабы кожу с ног до головы. Опасно проклятие, произнесенное в бане: оно тотчас сбывается. Говорят, что одна девочка, проклятая в младенческом возрасте матерью, выросла у баенника. Она, невидимая, могла остаться у него в бане навсегда. Однако при достижении своего совершеннолетия девушка воспользовалась единственным шансом вернуться к людям: вступила в брак с крестьянским парнем.
Ни в коем случае нельзя хвастаться перед баенником своим бесстрашием: зашедший в баню с похвальбой да еще в «третий пар» либо в полночь живым оттуда не выйдет. В лучшем случае он отделается сильным испугом.
«Как вот сказано — в байне одной мытца нельзя, обдериха сгубит, так оно и есть. У нас жонка одна шустрая говорит: .,Пойду одна в байну на третью смену, когда обдерихи моюца". И пошла. И час нету, и другой нету. А пошли за ею, а она под пол в шилья загнана, а кожа на каменке виснет. Обдериха ободрала».
Мы уже говорили, что нельзя пить в бане воды, приготовленной для мытья, какой бы чистой она ни была. Ведь вода при определенных условиях, согласно народным верованиям, обладает очистительной, животворящей силой и по своим свойствам приравнивается к живой крови.
Этикет поведения человека в бане не только исключает какое бы то ни было нарушение запретов, но и требует оказания ее «хозяину» всяческого своего почтения, покорного смирения, тихой учтивости. При входе в баню у «хозяина» спрашивают позволения попариться, а по выходе ласково благодарят его: «Спасибо те, байнушко, на парной байночке».
Итогомнина поспела, ерохвоетиться пора.(Париться в бане)
Банная пора в деревнях устанавливается пораньше: около пяти — семи 'часов вечера, чтобы успеть вымыться ко времени, принадлежащему баеннику. Моющийся последним должен оставить все посудины с водой «на опашку» и пригласить: «Мойся, хозяин». Ему обязательно надо оставить хоть немного теплой воды в кадушке, пару и вдобавок кусочек мыла. Веники же никогда не уносят в избу. У вепсов принято было не только пригласить баенных, но и оговорить некоторые условия их появления:
«Хозяин и хозяюшка, духи банные, парьтесь веником и мойтесь до нас и после нас, а вместе с нами не приходите». Пренебрегшего этим обычаем неминуемо постигнет беда. Расположения баенника заслуживают угощением. Стоит преподнести ему кусочек ржаного хлеба, круто ^посыпанного солью, а еще лучше — черную курицу. Принесший дары должен уйти из бани задом наперед, беспрестанно отвешивая поклоны «хозяину». Перевести дух можно, лишь оказавшись, за порогом.
Однако в своих взаимоотношениях с баенником крестьянин не всегда полагался лишь на безупречное соблюдение запретов и определенного этикета. В случае, когда это мифическое существо уже утрачивало признаки и языческого божества, и предка-родоначальника, все более приобретая черты вредоносной, враждебной силы, взаимоотношения крестьянина с баенником, и без того достаточно сложные и противоречивые, еще более усложнялись. В этих условиях соблюдение запрета не входить в баню с крестом или со свечой оказывалось весьма рискованным. Вспомним хотя бы, что происходит с мужиком, который, находясь в бане, нечаянно снимает с шеи вместе с рубахой крест — ведь он лишается оберега от нечистой силы. С крестом на шее можно париться на полке вместе с чертями — нечистые не тронут.
Говорят, что оградиться от беды в бане можно и с помощью крестного знамения или молитвы. Еще до появления молитв существовали заговоры, например, от банного пара. Находясь в бане, нужно положить веник на каменку, плеснуть на него немного воды и, поворачивая на горячих камнях, сказать: «Веник большой, брат — камень большой, брат — огонь большой, брат — раб Божий (назвать свое имя) больше тебя, жару не боится. В девять дыр поди, а из десятой вон выходи». При этом следует ударить себя в пятку ноги. А то еще добавить: «Тело у меня, как камень, тело у меня, как кремень...» Если же угроза быть ошпаренным становится реальной и неотвратимой — нет более надежного средства, чем бегство из бани. Однако и бежать надо умеючи: обязательно задом наперед. Иначе баенник совсем зашпарит.
Баенника боятся. Ведь он может убить камнем, ошпарить, задушить угаром. Даже днем страшно идти в баню одному, и крестьянка, собравшаяся приготовить баню, входит туда с замиранием сердца.
Характерную сцену девичьего банного переполоха изобразил известный знаток северного быта писатель Борис Шергин:
«Татьяне Федоровне Люре пришла однажды фантазия помыться у нас в бане. Своя была у нас банька на огороде. А там
На окошках косешных
Лежат три мыла, три разные.
Перво мыло бело из Великого Устюга,
Друго мыло красно везено из.Астрахани,
Третье мыло пестро — из Костромы.
(Из причитаний о бане)
как раз парилась помянутая дева Гризельда. И видит вдруг Гризельда: лезет из предбанника чудо, стуча клюкой, косматое, скрюченное. Умная девка сразу смекнула, что это банна обдериха, заверещала не no-хорошему да в чем мать родила — на улицу... Девку водой холодной обрызгивают, она — свое:
— О, тошнехонько! Я моюсь, а обдериха из-под полка и вышла!»
Своим внезапным появлением баенник (или его женская ипостась — обдериха) повергает в панику целую компанию парней, осмелившихся войти в полночь в баню: «У молодых мужиков на головах волосы повыстали... Все мужичинья побежали друг дружку давя, чтобы скорее выбраться на улицу, все повыскака-ли...»
Даже у прохожего, который посоветовал хлещущимся в баню «чертям» прибавить пару, когда в ней в ответ внезапно все стихло, «мороз побежал по телу и волосы встали дыбом»*. Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. СПб., 1903 с. 53
И сама баня осмысляется как некое мифическое существо, особенно опасное и страшное после полуночи. Таким же считается и «банище». Если оно освобождается (например, в случае пожара) от постройки, ни один крестьянин не решится поставить на этом месте избу.
Справедливости ради нужно сказать, что обычно баенник бывает суров не без причин. Он жестоко карает нарушителей запретов и ритуала. И все же подчас он изображается суровым и без всяких оснований. Причиной тому успешная борьба, которую усиливающееся христианство яростно повело с язычеством, в том числе и с одним из его персонажей — баенником. Однако даже христианство не смогло полностью стереть из фольклорной традиции изначальный облик этого божества.
Подобно домовитому обходительному крестьянину, баенник поддерживает отношения дружбы и добрососедства с подобными ему мифическими существами. На легкий банный пар к нему не прочь заглянуть овинники, лешие, а также и другие мифологические персонажи, именуемые одним словом: «черти». В быличках и бывалыдинах подчас возникает картина, полная умиротворения, когда далек» на полночь в бане склоняется над ткацким станом женщина-мать. Это была бы обычная, будничная сценка из повседневной крестьянской жизни, не сиди за кроснами «домаха» («хозяйка» дома). А то вдруг откроются двери в баню — и на пороге покажется сам овинник, званный баенником на беседу о житье-бытье. Но ежели в этот час здесь окажется ранее пришедший, хотя и нежданный гость, баенник, останется верен законам гостеприимства и не даст его в обиду своему приятелю:
«К одному крестьянину приходит вечером захожий человек и просит:
— Укрой меня к ночи — пусти ночевать.
— Вишь у самого какая теснота. Ступай в баню: сегодня топили.
— Ну, вот и спасибо, я там и переночую. На другое утро вернулся чужак из бани и рассказывает: „Лег я на полок и заснул. Вдруг входит в баню такой мужик, ровно бы подовинник, и говорит:
— Эй, хозяин. На беседу к себе меня звал, а сам пуищешь ночлежников: я вот его задушу.
Поднялась той порой половица и вышел сам баенник.
— Я его пустил, так я его и защищаю. Не тронь. И начали они бороться. Боролись долго, а все не могут одолеть друг друга. Вдруг баенник крикнул мужику:
— Сыми крест, да хлещи его.
Поднялся я кое-как, стал хлестать — оба они и пропали"».
В противоборстве человека с враждебными мифическими существами баенник всегда оказывается на его стороне. Девушка, преследуемая явившимся из озера парнем, ищет защиты у баенника: «Господин-хозяин, оборони от напрасной смерти!» И тотчас баенник выскакивает из-под полка драться с парнем. Преследуемая девушка, за которой • гонятся кости, угрожая съесть ее, с плачем и мольбой вбегает в баню: «Обдериха-матушка, спрячь меня». Обдериха ее и спрятала, камышком прикрыла, паром запарила. Кости в байню вбежали, ан нет ничего. Тут петух запел, они и рассыпались».
«Нет злее баенника, да нет его добрее»,— утверждают на Русском Севере крестьяне.
В самом деле, баенник — фигура неоднозначная и противоречивая.
из книги: "Баня,банька,баенка"
г.Петрозаводск изд."Карелия" 1992 автор: Криничная Н.А.
