Эссе

      - Мог бы убить, убил бы…, - плечи как-то безнадежно опустились и голова так же безнадежно повесилась без всякой предварительной подготовки.
      - За что?!- удивленно- недоуменно спросила я…- За что ты хочешь ее убить?
      - Э-эх, если бы знал за что… да вот хотя бы за то, что не пускает, не хочет помыться с мужем…
      - Ты же сам только что вышел оттуда… Не захотел с ней мыться, - возмутилась я, поражаясь абсурдности происходящего.
      Он пьяно посмотрел на меня, будто не понял - разговор был исчерпан. Юра непримиримо замолчал, на что-то обижаясь. Слышно было, как шумит вода в парилке, и брякает тазик… Мы быстро оделись, несколько прибрали стол от недоеденной курицы, попрощались и вышли из бани.
       Ночь сгустилась, сверкая звездами над головой, охлаждая прохладой разгоряченные наши тела, вытягивая банный пар через широко раскрытые поры и создавая вокруг тел облако, напоминающее инопланетный костюм. Яблони кивали в темноте цветущими ветками, а мы на ощупь пробирались меж дачными постройками к своему участку.
      Что-то тревожило в поведении этих двоих, проживших вместе уже три года, свыкшихся с обидами, оскорблениями друг друга, с бесконечными претензиями и обвинениями, продолжавших жить пронзительно больно, и не чувствуя этой боли, получив от нее иммунитет в семейных дрязгах. Что-то не давало покоя, заставляло возвращаться к ним в мыслях постоянно. Что-то напоминало о себе. Но что? Может, глаза Юры? Глаза загнанного быка перед вечной бойней? Может вымученное безразличие Марины после каждой его грубой реплики?
      И это люди, которые сознательно решили стать мужем и женой… Предполагали ли они, что будет так? Хотели ли? Неужели это желанный выбор? Так зачем же все это? Почему нельзя просто подойти Марине к мужу, прикоснуться к нему и сказать: «Я не верю всему, что ты говоришь… Я люблю тебя, люблю, не смотря ни на что… Тебе плохо…скажи мне почему … разве я не жена тебе и не должна разделить с тобой твою боль? Зачем мне моя собственная? Скажи, что мучает тебя … Не обижай меня… Может, я чем-то обидела тебя? Прости меня, прости ради себя и ради меня тоже…» И почему не может Юра обнять случайно Марину, шепнув ей, а лучше крикнув так, чтобы слышали все вокруг: «Любимая! Я не знаю, что творится со мной… мне больно оттого, что больно тебе, я прошу у тебя прощения за все…. Я люблю тебя любою, ты мне дорога, я хочу, чтобы ты была со мной счастлива, хочу быть с тобой счастлив…»
      Ведь пока не произойдет этого, не будет ли кощунством сама мысль о рождении детей? Неужели дети придут в этот кошмар для того, чтобы стать моральными калеками? Не будет ли это вселенским преступлением перед лицом Всемогущего, Вездесущего и Всезнающего, страждущего на своем немыслимом уровне от страданий людей?…